Пять лет трезвости*

Я не очень люблю считать, но пять лет - это достаточно большой срок, чтобы я мог немного поразмышлять. В январе 2018 года я, наконец, устал настолько, что почувствовал себя уставшим и подавленным, и решил дать алкоголю отдых, сначала на неделю, потом на месяц, а затем на бессрочный период, в течение которого "я не пью прямо сейчас" продолжается до сих пор.

Как я уже писал ранее, дело не в том, что я бросил на 100% и с тех пор не имел ни капли. Я никогда не проводил вокруг себя таких жестких границ, и у меня не было ощущения, что необходимо полное воздержание. Я бросил на девяносто девять процентов, потом на девяносто, а затем, совсем недавно, на сто процентов - хотя здесь все еще есть звездочка, потому что время от времени я добавляю в дижестив маленькую рюмочку биттера Angostura, что, как оказалось, не является совершенно неслыханным способом насладиться этим кузеном всех тех итальянских амари которые я так люблю.

Как всегда, я иду своим путем.

Вы можете спросить: "Что проще? ", но "что" это будет - ноль или ... сколько именно? Дело не в том, трезвый я или трезвый*, потому что я согласен со всеми, от Стэнтона Пила до Ади Джаффе, что поскольку вещество не является причиной, воздержание не является лекарством, и в то же время я знаю по собственному опыту, что я выбрал свободу не выбирать по сравнению со свободой быть в состоянии выбирать в любой конкретный момент. На данный момент, конечно, справедливо сказать, что я не пью, потому что я не пью... хотя я оставляю за собой право и дальше уклоняться от верности чьим-либо правилам и нормам.

До того, как я бросил пить, я совсем не отождествлял себя с идеей зависимости, которую мне продавали как нечто, чему подвержены только некоторые люди с "зависимой личностью", и

С тех пор я стал понимать зависимость как поведенческую модель, которой подвержены все мы, привязанность к чему-то, что становится самоцелью, в ущерб основной жизненной нити, и поэтому становится зависимостью - и эта привязанность развивается как компенсация какой-то ранней травмы или другого недостатка - чаще всего недостатка связи.

В этом свете зависимость имеет для меня чертовски много смысла как способ описания многих моделей моей жизни. Как небесные тела, Просветление и Забвение находятся на близкой орбите друг к другу, такой же близкой, как Бегство и Свобода, которые также часто кажутся одним и тем же. Я хотел свободы. Я хотел сбежать. Я хотел и того, и другого! ...и я думал, что это одно и то же. Я не так уж отчаянно хотел сбежать от чего-то большего, чем ваша обычная эмоциональная травма, полученная в 80-х годах в среднем классе городской школы, но некоторые моменты были настолько отстойными, что я пытался выбраться из дома, выбраться из школы, выбраться из Сан-Франциско, уйти с работы, уйти от скуки, разочарования, одиночества - пытаясь выйти из обыденности, из того, чтобы быть как все, вне правил, вне линии - определенно, ясно, однозначно, больше вне и вдали, чем внутри, сколько я себя помню. Неудивительно, что выход из себя казался мне таким привлекательным.

От чего бы я ни хотел убежать, главным результатом поиска этого убежища за пределами собственного "я" было неизбежное, конечное осознание того, что, конечно же, эти поиски будут бесплодными - и все же, как еще убежать? Правда также была тем, чего мне не хватало, и поэтому, не зная ее формы, я часто стремился идти в другую сторону от нее. Я не мог вынести мысли о том, чтобы пройти через то, что меня беспокоило, особенно в одиночку - что, конечно, на самом деле является единственным возможным путем, который действительно указывает вперед, а не назад, чтобы снова прокатиться по той же круговой дорожке - и поэтому я предпочитал действовать через бездействие. Я бы сказал, что это не похоже на сознательный выбор в пользу статус-кво, но именно это я и делал на самом деле. Было много случаев, когда я смотрел на дорогу и видел истину в дымке, а потом просто качал головой, закутывался в пальто и поворачивал в ту сторону, откуда пришел.

И вот мы подошли к последующему результату всех этих попыток убежать. Сам частично переваренный исходный материал, тот факт, что я действительно избегал чего-то большего, и осознание, медленно погружающееся в себя, что побег на самом деле невозможен - не говоря уже о нейрохимическом воздействии постоянного потока алкоголя - все это проявилось во мне, как и во многих других, как то, что принято называть "депрессией". Еще одна модель поведения, еще одна борозда в уставшем сознании, протест, заявление типа "Я не могу так жить". И так, без другой альтернативы, если не "так", то "я не могу жить", что на самом деле довольно хорошо описывает ситуацию - ведь депрессия это частичная смерть психики, результат отчаянного и очень острого отступления от реальности, которая кажется невыносимой.

В последнее время мне становится все более ясно, что, несмотря на то, что сейчас я делаю все возможное, тренируюсь каждое утро, пишу каждый день, живу по-настоящему чисто и просто, я все еще подвержен приступам депрессии, которая в эти дни проявляется не столько как пресловутая черная туча, сколько как серый прилив, поднимающийся снизу до отметки высокой воды - а затем и дальше, как медленное, слабое и злобное цунами, захлестывающее все в низкую трясину из соленых ошметков, сорняков и следов нефти, достаточно высокую, чтобы залить мои ботинки и оставить меня стоять на месте, уставившись на солнце.

Или вы можете просто представить, что ходите в мокрых носках.

Моя реакция на это в наши дни, помимо того, что я изо всех сил стараюсь уменьшить масштаб и наблюдать за собой в данный момент, и напоминать себе, что я не в депрессии", но что я чувствую депрессию - и я могу это делать, я могу повернуть циферблат, я могу видеть себя на экране, и это помогает - это то, что это заставляет меня злиться. Это старое, слишком знакомое и все еще такое отчаянное чувство бегства, и, черт возьми, теперь я буду смотреть ему в глаза, и когда я это делаю, я чертовски зол.

На днях я смотрел интервью с ультра-бегуном Чарли Энглом, и парень, задававший вопросы, который оказался Дипаком Чопрой, сказал нечто очень милое, что "гнев - это память о травме". "Я думаю, что гнев может быть и другим (например, яростным "нет", которое отталкивает травму), но этот вид неприятной памяти описывает многое для меня. Я злюсь, потому что мальчик, который начал пить в возрасте десяти лет, все еще является частью меня. Я злюсь, потому что молодой человек, который все больше и больше впадал в депрессию и был одинок в свои двадцать и тридцать лет, все еще часть меня. Я злюсь, потому что не знал, что мое менее чем катастрофическое пьянство и умеренная, но хроническая депрессия были так тесно переплетены, и я злюсь, потому что все то время, которое я провел в этом печальном старом цикле, кажется мне расточительным и постыдным, а также скучным, что тоже меня злит. Я злюсь, потому что все это дерьмо все еще всплывает для меня, и действительно, было ли все это действительно необходимо? Я устал от этого - и чем больше это всплывает, тем больше мне хочется блевать.

Мне кажется, что существует треугольная связь между гневом, зависимостью и депрессией: гнев как воспоминание или реакция на - ну, скажем так, что-то плохое, затем зависимость как слишком частая компенсаторная реакция, и, наконец, депрессия как результат и зависимости (которая сама по себе является типом отступления), и "гнева, направленного внутрь", как его иногда описывают - за всем этим следует еще больший гнев.

Все нормально. Я должен быть зол. Не то чтобы я пытался придать этому большее значение, чем оно есть или было, и не то чтобы оно появилось только сейчас, но у меня есть давняя привычка недооценивать влияние того, что началось для меня как юношеское излишество, но затем переросло в нечто гораздо более пагубное, а также недооценивать свою обиду на родителей за их участие в том, как сильно я пострадал в результате. Я знаю, у всех нас были поганые семьи, и, боже мой, конечно, я взрослый человек, и я беру на себя ответственность за ход своей жизни. На самом деле, кажется довольно нелепым вообще говорить о моих родителях в этот момент - и, тем не менее, это правда, что иногда, даже сейчас, я все еще просто в ярости, не из-за того, что они сделали, а из-за того, что они не сделали.

Если депрессию можно рассматривать как неудачный результат гнева, обращенного внутрь себя, то, возможно, более продуктивным является обратный вариант - гнев как результат депрессии. В любом случае, этот гнев вытравлен глубоко во мне, и как бы мне ни был неприятен его вкус во рту, я не хочу от него отказываться. Мне кажется, что это правильно - злиться. Если вы спросите меня, почему у меня нет собственных детей, я отвечу, что отчасти это связано с гневом и обидой. Я не хрупкая, но моя нервная система в некотором роде такая. Я чувствительна к нарушениям. У большинства собак слишком много энергии для меня. Дети? Вы шутите?

Для меня гнев - самая малоиспользуемая из моих эмоций. Я держалась от него подальше, например, потому что моя сестра так сильно злилась из-за того, что я до сих пор не знаю точно, из-за чего, что я уходила в другую сторону так далеко и так быстро, как только возможно. Я не хотела быть похожей на нее. Я также преуменьшала и пропускала свой гнев, потому что, ну, я не пережила ничего похожего на "большую травму", просто стандартное пренебрежительное воспитание со стороны двух молодых профессионалов, которые скоро разведутся, и я не хотела делать из такой мелочи слишком много. Еще одна причина заключается в том, что гнев имеет тенденцию быть уродливым, а я, как мужчина, не хочу быть злым человеком и не хочу быть похожим на других злых мужчин - и большинство из нас, любого пола, получают очень мало практики в воплощении или выражении гнева таким образом, чтобы это было хоть сколько-нибудь позитивно, не говоря уже об интересном.

Хотя, черт возьми, мы должны!

Нет нужды говорить, что эта картошка все еще сидит прямо здесь, на сковороде, после всех этих лет. Не неисследованная, не прошедшая терапию, даже в какой-то степени потребленная, переваренная, выведенная и алхимизированная, но все еще ПРЯМО ЗДЕСЬ. Дело в том, что я (все еще) зол, и мне полезно позволить этому быть правдой и позволить этому быть частью меня. Я бы хотел сказать, что простил все и всех, потому что, я знаю, я знаю, это единственный путь к внутреннему миру... но знаете что? К черту это. Я устал минимизировать то, насколько все было плохо для меня, и насколько сильно я виню своих родителей за то, что они были по-идиотски невежественны, и за то, сколько лет, сердец и долларов это мне стоило. Я рано получил травму, и я не имею в виду, что мои родители травмировали меня - и я знаю, я не могу и не хочу знать, какие травмы и трудности они пережили сами - но все же они позволили этому случиться. Я знаю, что это некрасиво, но факт в том, что этот гнев все еще окрашивает мои чувства к ним, и что я не очень хочу проводить с ними много времени, даже когда они становятся старыми и мягкими, забывчивыми и нуждающимися. Я не хочу заботиться о них. Они не заботились обо мне.

Дерьмо было настоящим, ублюдки! Сейчас я тоже натворил много плохого - и разве я ожидаю, что меня полностью простят? Это хорошая идея, но, конечно, нет. Я знаю, что нет, и, возможно, это не так уж и необходимо. Что, если завершение отношений является мифом? Скажем так, это вполне возможно. Гнев не совсем приятен - и я не пытаюсь поддерживать его на жизнеобеспечении, чтобы он мог оставаться здесь дольше, чем это полезно - но мне нужен мой гнев прямо сейчас.

Многие люди советуют записывать такие вещи на клочке бумаги, а потом дать им сгореть. Если уж на то пошло, то сейчас я нуждаюсь в этом топливе больше, чем когда-либо. Я использую эту энергию, или, черт возьми, пытаюсь использовать, вкладывая ее в работу, которую я делаю. Не в гневе или из гнева, но с ним позади и частью меня, подталкивая меня вперед и глубже.

Так какое отношение все это имеет к трезвости? Ну, черт возьми, иногда этот злобный ублюдок не хочет ничего другого, кроме как хорошенько надраться. В то время как большинство других предполагаемых преимуществ являются мнимыми, у выпивки есть реальное преимущество: по крайней мере на мгновение забытье реально. На данный момент я достаточно хорошо знаю себя и природу привыкания, чтобы быть уверенным, что хорошая порция мецкаля не собьет меня с мифической телеги - и все же в данный момент я предпочел бы не удовлетворять это конкретное желание таким конкретным способом. Во-первых, я больше не хочу так много забывать. Вернее, я бы хотел, но я бы предпочел добраться до этого места своими собственными махинациями. Возникает желание, и, как я узнал, это не столько желание выпить, сколько желание убежать, желание подавить старое, знакомое чувство отчаяния. Стремление к облегчению.

Я все еще жажду этого облегчения - но я также хочу быть рядом, чтобы услышать эту историю, какой бы злой она ни была.

Дальнейшее чтение

Я пишу мемуары, в которых рассматриваю весь этот материал гораздо более подробно. Я уже опубликовал несколько глав здесь, на Substack, и первая из них находится здесь.

Возможно, вас также заинтересуют некоторые другие мои статьи на тему алкоголя, особенно эти два предыдущих материала Change of Heart и A Five-Minute Love Affair With Natural Wine.

Поприветствуем коллегу-писателя и Субстакера

за начало "Года без пива" прошлым летом, а также за

чья подсказка о гневе подтолкнула меня закончить эту работу в эти выходные.

Я также рекомендую эти прекрасные книги об алкоголе и зависимости:

Энни Грейс, Этот обнаженный разум - моя любимая книга о том, как изменить свои отношения с алкоголем

Майя Салавиц, Несломленный мозг

Стэнтон Пил, Любовь и зависимость

Ади Джаффе, Миф о воздержании

Дэвид Поуз, Вес воздуха: История о лжи о зависимости и правде о выздоровлении

Бросить как женщина: Радикальный выбор не пить в культуре, одержимой алкоголем

Чарльз Буковски, Ham on Rye

Чарли Энгл, Бегущий человек